– На деньги его мачехи в замок провели электричество и отопление – настоящее чудо, там теперь вполне можно жить. Само здание занимает около семи акров. Тонны камня. Очень впечатляет. Рядом расположен очаровательный городок Вудсток, прямо-таки кладезь истории.

– Консуэло это понравится.

– А кому бы не понравилось? Пусть Санни[58] – мы так зовем герцога – сам ей обо всем расскажет.

– У него и вправду солнечный характер?

– От слова «Сандерленд». Он – граф Сандерленд. Что же до характера – я не могу припомнить, чтобы хоть раз видела на его лице улыбку.

В назначенный вечер Консуэло, в специально подобранных платье и украшениях, посадили между юным герцогом и его кузеном. Насколько могла судить Альва, дочери приносило удовольствие их общество во время ужина и после. Спустя несколько бокалов вина, Альва сказала леди Паже: «Посмотрите, как Санни освещает мою девочку», отчего та прыснула со смеху.

Консуэло прекрасно знала, ради чего их познакомили, но, похоже, вскоре забыла об этом и просто наслаждалась вечером.

Следующие несколько месяцев будут непростыми. Консуэло особенно расстроится из-за слухов и развода. Она боготворила отца – что вполне естественно. В ее глазах он был королем, всегда любил ее, всегда оставался «золотым мальчиком», каким прослыл в юности. Однако этим вечером она упивалась вниманием двух интересных молодых людей и наконец-то могла отведать вкус взрослой жизни. Альва не сомневалась – с возрастом ее дочь станет еще привлекательнее и увереннее в себе. И ее брак будет не просто выгодным – она выйдет за человека, которого полюбит. У Консуэло будет все, чего была лишена ее мать.

– Кажется, получилось, – поздравила Альву леди Паже. – Представляю, как вы рады. У вас впереди чудесная жизнь!

– Вы так думаете? – осведомилась Альва.

Первыми о скандале написали в «Уорлд». Уильяма К. Вандербильта неоднократно видели в Париже в компании мисс Нелли Нойстреттер, хорошенькой американки лет тридцати. Детективы со рвением, достойным лучшего применения, вынюхивали все подробности: объект неприкрытой симпатии мистера Вандербильта оказалась родом из Сан-Франциско, а в Европу приехала отдохнуть. Она жила в престижных апартаментах, и ее прислуга носила ливрею Вандербильтов.

Первый репортер настиг Альву, когда она выходила из своего дома на Пятой авеню, где пока продолжала жить – исключительно ради соблюдения приличий. Дом больше не производил на нее былого впечатления. Она бродила по нему, подобно призраку мистера Стюарта, и недоумевала, как некогда великолепная жизнь в мгновение ока может стать одним лишь воспоминанием.

– Миссис Вандербильт, – обратился к ней репортер, – что вы думаете о происходящем между мисс Нойстреттер и вашим мужем?

– Я вне себя от ярости, – сказала Альва, не кривя душой. – Ему должно быть стыдно. Вам так не кажется?

Репортер снял шляпу.

– Согласен, мэм.

– Чтобы защитить честь своих детей и свою собственную, я не стану терпеть это оскорбление. Разрешаю вам это процитировать.

Теперь можно было двигаться дальше.

Она встретилась со своим юристом, мистером Джозефом Чоутом, и продемонстрировала ему все доказательства измены – «Уорлд» и еще три газеты с подобными репортажами, а также телеграмму от Уильяма: «Сожалею, но вынужден подтвердить слухи». Кроме того, она подготовила документ, в котором перечислила условия развода, на которые Уильям ранее дал согласие: она получит два миллиона долларов, права на всех троих детей, а также по сто тысяч долларов на содержание каждого ребенка ежегодно – по достижении совершеннолетия они продолжат получать эти деньги самостоятельно. Из дома на Пятой авеню она переедет в новую, более подходящую для новой жизни городскую резиденцию на Восточной Семьдесят второй улице.

Альва передала все документы мистеру Чоуту, высокому господину с густой седеющей шевелюрой и нафабренными усами.

– Как вы думаете, этого для судьи будет достаточно? – спросила она.

Адвокат просмотрел бумаги.

– Да, безусловно. Столь же безусловно, как ваше право чувствовать обиду. Тем не менее считаю своей обязанностью указать вам, миссис Вандербильт, что ваши действия могут стать медвежьей услугой для представителей вашего класса. Поэтому рекомендую вам не прибегать к услугам суда.

– Что вы имеете в виду?

Он откинулся на спинку кресла, раскурил трубку и произнес:

– Если взглянуть на высшее общество как на отрез полотна, то каждый из членов общества – нить этой материи. Одна из причин, которая делает ткань прочной и способной всех защитить, – это то, что власть и деньги находятся в руках идеально подходящих для этого людей. Ваш муж – из их числа. Мужчины заботятся о благополучии своих семей и таким образом служат общественной гармонии – другими словами, создают накидку, которая всех укрывает, защищает и согревает. Если вы дадите ход делу, то уменьшите средства мистера Вандербильта, и материя ослабнет. Ваш пример посеет в головах других леди мысль о том, что они тоже могут обратиться в суд со своими претензиями – это приведет к дальнейшему разделению средств и еще большему истончению материи. Накидка, которая надежно всех укрывала, превратится в побитую молью ветошь. Помимо этого, дамы не способны распоряжаться средствами. Любое хозяйство – это череда капиталовложений. Деньги, которые достанутся вам и другим леди, непременно окажутся растраченными впустую, материя нашего общества придет в полную негодность, вы лишитесь всего и не сможете позаботиться ни о себе, ни о своих детях, ни о домах. Уверен, вы достаточно разумны, чтобы понять, к чему это может привести.

– Ваши опасения достойны восхищения. Безусловно, я не хочу стать творцом собственного крушения.

Мистер Чоут довольно кивнул:

– Значит, вы поняли, что я хочу сказать.

– Да, поняла, даже слишком хорошо. Ваша теория весьма занимательна. Но проблема любой теории в том, что никогда нельзя с уверенностью судить, верна ли она или нет, не опробовав ее опытным путем. Что, если вы правы, и когда я добьюсь своего, эта «накидка нравственности» действительно разойдется на нити, и многим из нас придется столкнуться с самыми неприятными сторонами жизни? Мне лично очень любопытно это узнать. Поэтому прошу вас дать делу ход и присылать дальнейшие сообщения и вопросы мне на Семьдесят вторую улицу.

– Но мадам…

– Может, мне стоит поискать другого юриста, которому теории не помешают выполнять работу, за которую ему платят?

– Прошу вас, прислушайтесь к моим словам – это не игра. Допустим, вы решили потешить свое самолюбие. Но неужели вы хотите, чтобы и другие дамы разрушили свои семьи?

– Я хочу, чтобы джентльмены перестали вызывать в своих женах желание с ними развестись! Возможно, наши уважаемые друзья усвоят этот урок, когда один из «великих мужей» лишится кругленькой суммы.